Мануэль Кастельес - известный социолог, почетный доктор многих мировых университетов, участник огромного числа комиссий и групп, занимающихся проблемами глобального развития.
Кастельес родился в 1942 году, в Ла Манче, Испания. В 1958-1962 гг. изучал юриспруденцию и экономику в университете Барселоны. Из-за участия в движении протеста против режима Франко был вынужден бежать во Францию, где получил статус политического беженца. Во Франции Кастельес в 1964 году закончил факультет права и экономики Университета Сорбонны, а в 1967 получил степень доктора социологии Парижского университета.
С 1967 по 1979 гг. Кастельес преподавал в Парижском университете социологию и методологию социологических исследований. В 1972 году он издал свою первую книгу "La Question Urbaine » («The Urban Question. A Marxist Approach»), ставшую классикой исследований социологии города. Кастельес стал одним из основателей «новой социологии города», и опубликовал еще несколько работ в этой области. Марксистское направление в социологии, сторонником которого был Кастельес, подчеркивало роль общественных движений в трансформации городской среды.
Им была предложена концепция «коллективного потребления», служившего источником прогрессивных социальных конфликтов.
Оставив в начале 1980-х марксизм, Кастельес начал исследовать роль новых технологий в реструктуризации экономики и развитии общества. В 1989 году им была предложена концепция «потоков», материальных и нематериальных компонентов глобальной мировой экономической и информационной сети. В 1990-х Кастельес обобщил результаты своих исследований в трилогии «Информационный век: экономика, общество и культура», опубликованной в 1996-1998 году.
В трилогии он суммирует свое представление о функционировании и устройстве общества в тезисе «наши общества все более структурируются вокруг биполярной оппозиции между Сетью и Самостью» (the Net and the Self). Сеть означает новые, сетевые формы организации, а Самость относиться к многочисленным практикам, с помощью которых люди утверждают собственную идентичность в изменяющемся мире.
Кроме того, авторству Кастельеса принадлежит термин «Четвертый мир». Близкий к «крайнему геоэкономическому югу» А. Неклессы, термин «четвертый мир» описывает страны и территории, полностью лишенные связи с другими «мирам» и обществами. Лишенные связи и средств развития и изменения, эти территории становятся своего рода белыми пятнами на геоэкономической карте мира.
В 1995-1997 году Кастельес принимал участие в работе экспертной группы высшего уровня по информационному обществу Европейской Комиссии. Кастельес был советником ЮНЕСКО и различных подразделений ООН, сотрудничал с USAID, Европейской комиссией, правительствами Чили, Мексики, Франции, Эквадора, Китая, России, Португалии и Испании.
В 1979 году Кастельес получил должность профессора социологии и городского и регионального планирования в Калифорнийском университете, в 2001 - в Открытом университете Каталонии (Барселона), а в 2003 работал исследователем в Университете Южной Калифорнии.
В Беркли (Калифорнийский университет) Кастельес преподает социологию информационного общества, курс по информационным технологиям и обществу, сравнительный анализ городской и региональной политики; ведет семинары по региональному развитию.
Мануэль Кастельес живет в Беркли (штат Калифорния, США). Женат, имеет двоих детей и трех внуков.
Одной из написанных сравнительно недавно работ, посвященных рассматриваемой теме, стала книга Мануэля Кастельса (р. 1942) «Информационная эпоха: экономика, общество и культура». В противовес различным формам интеллектуального нигилизма, социального скептицизма и политического цинизма, которые буйно расцвели на исходе прошлого века и нашли свое теоретическое оправдание в опусах постмодернистов, ее автор заявляет о своей вере в «рациональность» и «в возможность осмысленного социального действия». Более того, он надеется, что разработанная им концепция будет способствовать созданию иного, лучшего мира. И это новое общество Кастельс называет «информационным капитализмом», который начал зарождаться, по его мнению, в США уже в 70-е гг. на основе революции в информационных технологиях.
Неслучайно сущность проводимого социологом анализа основывается на том, что он обозначает как парадигму информационной технологии, которая обладает пятью основными свойствами. Во-первых, это - технологии, которые воздействуют на информацию. Во-вторых, ввиду того, что информация выступает составной частью всей человеческой деятельности, данные технологии оказывают повсеместное влияние. В-третьих, все системы, использующие информационные технологии, определяются «сетевой логикой», которая позволяет им воздействовать на множество процессов и организаций. В-четвертых, новые технологии являются чрезвычайно гибкими, что дает им возможность постоянно изменяться и адаптироваться к новым условиям. Наконец, в пятых, отдельные технологии, связанные с информацией, имеют тенденцию соединяться в весьма интегрированную систему.
Под влиянием указанных процессов, считает Кастельс, в 90-е гг. появляется новая глобальная информационная экономика. «Она информационная потому, что производительность и конкурентоспособность ее хозяйственных единиц, или агентов (будь то фирмы, регионы или государства), фундаментальным образом зависят от их способности производить, обрабатывать и эффективно применять основанную на знаниях информацию». Она глобальная потому, что обладает «способностью функционировать как единое целое в реальном времени в масштабах всей планеты ». И это стало возможным благодаря новым информационным и коммуникационным технологиям.
Однако несмотря на то, что новая экономика является глобальной по своему характеру, это не исключает того, что между разными регионами, к каковым автор книги относит Северную Америку, Европейский Союз и Юго-Восточную Азию, существуют определенные различия. Более того, наблюдаются значительные различия также внутри каждого из указанных регионов.
Формированию новой глобальной экономики, по Кастельсу, сопутствует появление новой организационной формы - сетевого предприятия , которое характеризуется гибким, а не массовым производством, специфическими системами управления, основанными скорее на горизонтальной, чем на вертикальной модели и соединении крупных корпораций в стратегические альянсы.
Будучи продуктом материализации культуры глобальной и информационной экономики, сетевое предприятие коренным образом изменяет природу труда. Например, оно требует его индивидуализации посредством введения гибких форм и графиков рабочего времени.
Развитие мультимедийных технологий позволяет людям полностью погрузиться в обстановку виртуальных образов , посредством которых мир не просто возникает на экране, а становится особого рода опытом. И в этом смысле, если в прошлом господствовало «пространство мест», то в настоящее время появляется новая пространственная логика - «пространство потоков». Иначе говоря, в современном информационном обществе в большей мере господствуют процессы, а не физическое местоположение. Существенные изменения происходят и в отношении времени: коль скоро информация становится доступной в любом месте земного шара, то наступает эпоха «безвременного времени».
Однако то, что принципиально новое качество современной эпохи определяется господством сетей, согласно Кастельсу, не означает конца капитализма. Напротив, именно использование сетей позволяет последнему впервые стать действительно глобальным, или точнее, организованным на основе глобальных финансовых потоков.
В то же время социолог не считает, что развитие сетей, мультимедийных технологий и культуры виртуальной реальности в современном информационном обществе происходит без помех. Противодействие наступлению эры информационной цивилизации, по его мнению, оказывают индивиды и коллективные образования, которые не желают расстаться с собственной идентичностью (действительно, досадная помеха!) и, более того, стремятся ее защищать. Наиболее значительными среди них являются движение в защиту окружающей среды, феминистические организации, разного рода неформалы и сексуальные меньшинства.
Что касается государства, то в связи с глобализацией экономики и образованием глобальных рынков капитала его мощь становится все менее значительной. Например, государству все сложнее оказывается выполнять свои социальные программы, поскольку капитал устремляется как раз в те места, где издержки по их реализации являются минимальными. Мощь государства также подрывают глобальные коммуникации, которые беспрепятственно перетекают из страны в страну. Кроме того, государства в современную эпоху ослабляются возникновением меж- или надгосударственных объединений, подобно Европейскому Союзу. Наконец, наблюдается глобализация преступности, в результате чего создаются всеохватывающие криминальные сети, находящиеся вне контроля какого-то отдельного государства.
Согласно Кастельсу, все это говорит о том, что современная информационная цивилизация, несмотря на значительные достижения в некоторых областях, еще далека от совершенства, ибо она не только ограничивает индивидуальное и коллективное творчество, использует информационные потоки и технологии в интересах узкой группы лиц, но и просто направляет энергию людей на самоуничтожение и саморазрушение. Однако по этому поводу ученый не унывает, ибо, по его мнению, «нет ничего, что не могло бы быть изменено сознательным целенаправленным социальным действием». И в этом смысле он строго придерживается оптимистической позиции, которая характерна почти для всех представителей технологического детерминизма и технократизма.
Литература
Баразгова Е. С. Американская социология. Традиции и современность. Екатеринбург-Бишкек, 1997. С. 146-162.
Белл Д. Культурные противоречия капитализма // Этическая мысль 1990. М., 1990. С. 243-257.
Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999.
Веблен Т. Теория праздного класса. М., 1984.
Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество. М., 1969.
Гэлбрейт Дж. К. Экономические теории и цели общества. М., 1976.
История социологии / Под общ. ред. А. Н. Елсукова и др. Мн., 1997. C. 254-264.
История теоретической социологии: В 4-х т. / Отв. ред. и сост. Ю. Н. Давыдов. М., 2002. Т. 3. С. 73-102.
Капитонов Э. А. Социология ХХ века. Ростов на Дону, 1996. С.
Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000. С. 81-82; 492-511.
Крозье М. Основные тенденции современных сложных обществ // Социология: Хрестоматия / сост. Ю. Г. Волков, И. В. Мостовая. М., 2003. С. 124-130.
Мамфорд Л. Техника и природа // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. С. 226-237.
Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. М., 2001.
Новая технократическая волна на Западе / сост. и вступ. ст. П. С. Гуревича. М., 1986.
Ритцер Дж. Современные социологические теории. М. - СПб., 2002. С. 515-520.
Тоффлер О. Прогнозы и предпосылки // Социологические исследования. 1987. № 5. С. 118-131.
Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999.
Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2003.
Яковец Ю. В. Формирование постиндустриальной парадигмы // Вопросы философии. 1997. № 1. С. 3-17.
Мануэль Кастельс (род. в 1942 г.) - социальный мыслитель и исследователь современного мира. Родился в Испании, участвовал в антифранкистском движении. Учился в Париже, преподавал социологию города в Высшей школе социальных наук (Париж), с 1979 г. - профессор социологии в Калифорнийском университете (Беркли). По приглашению правительства России руководил международной группой экспертов (весна 1992 г.).
Автор более 20 монографий, переведенных во многих странах мира. Обобщающим стал трехтомный труд «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» (1996-1998); на русский язык переведен первый том с включением главы 1 и итогового заключения из третьего тома (М, ГУ ВШЭ, 2000). В нем в развернутом виде, с привлечением огромного фактического материала представлена авторская концепция информационализма - нового способа развития, характеризующего современный мир.
Ниже приведены выдержки из «Заключения» трехтомной монографии М.Кастельса «Информационная эпоха: экономика, общество, культура» (1996-1998). Они дают сжатое представление об авторской концепции общества, которое вырастает в результате преобразований, совершающихся на нынешней стадии новой информационной эпохи. Это представление находится в русле концепции зрелой либерализации, развиваемой в базовом пособии учебного комплекса (глава 18).
НОВОЕ ОБЩЕСТВО’
Новое общество возникает, когда (и если) наблюдается структурная реорганизация в производственных отношениях, отношениях власти и отношениях опыта. Эти преобразования приводят к одинаково значительным модификациям общественных форм пространства и времени и к возникновению новой культуры.
Информация и анализ, представленные в этой книге, убедительно свидетельствуют о таких многомерных преобразованиях в конце нашего тысячелетия. Я буду синтезировать основные характеристики преобразований для каждого измерения, адресуя читателя к соответствующим главам по каждому предмету за эмпирическим материалом, обосновывающим представленные здесь выводы.
Производственные отношения были преобразованы как социально, так и технически. Несомненно, они остались капиталистическими, но это исторически иной вид капитализма, который я назвал информациональным капитализмом...
...Глобальные финансовые сети являются нервным центром ин- формационального капитализма. Их поведение определяет ценность акций, облигаций и валют, принося горе или радость вкладчикам, инвесторам, фирмам и государствам. Но это поведение не следует логике рынка. Рынок перекошен, манипулируется и трансформируется комбинацией осуществляемых с помощью компьютера стратегических маневров, психологией толпы поликультурного происхождения и непредвиденными возмущениями, вызванными все более и более высокими степенями сложности идущего в мировом масштабе взаимодействия между потоками капитала. В то время как передовые экономисты пытаются смоделировать это поведение рынка на основе теории игр, результаты их героических усилий по построению
‘ Цит. по: Кастельс М. Заключение // Кастельс М Информационная эпоха: экономика, общество и культура. / Пер. с англ. А. Н. Субачева. М, 2000. С. 496-507 Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 18 базовою пособия учебного комплекса по общей социологии.
прогнозов на основе гипотезы рациональных ожиданий немедленно загружаются в компьютеры финансовых мудрецов для получения с помощью этого знания нового конкурентного преимущества путем использования новых вариантов распределения инвестиций.
Последствия этих процессов для взаимоотношений социальных классов столь же глубоки, сколь и сложны. Но прежде чем я определю их, мне нужно определить разницу между значениями понятия «классовые отношения». Один подход фокусируется на социальном неравенстве по доходу и общественному статусу в соответствии с теорией социальной стратификации. С этой точки зрения, новая система характеризуется тенденцией возрастания социального неравенства и поляризации, а именно одновременного роста верхушки и дна социальной шкалы...
Второй подход к классовым отношениям относится к социальному исключению. Под этим я понимаю разрыв связи между «людьми как людьми» и «людьми как рабочими/потребителями» вдинамике информационального капитализма в глобальном масштабе... Миллионы людей постоянно находят и теряют оплачиваемую работу, часто включены в неформальную деятельность, причем значительное их число вовлечено в низовые структуры криминальной экономики...
Граница между социальным исключением и ежедневным выживанием все более размывается для растущего числа людей во всех обществах... Таким образом, процесс социального исключения не только влияет на действительно обездоленных, но и на тех людей и на те социальные категории, что строили свою жизнь в постоянной борьбе за возможность избежать падения вниз, в мир люмпенизированной рабочей силы и социально недееспособных людей.
Третий путь понимания новых классовых отношений, на этот раз в соответствии с марксистской традицией, связан с ответом на вопрос о том, кто является производителями и кто присваивает продукт их труда. Если инновация - основной источник производительности, знания и информация суть главные материалы нового производственного процесса, а образование есть ключевое качество труда, то новые производители в информациональном капитализме сутьте создатели знания и обработчики информации, чей вклад наиболее ценен для фирмы, региона и национальной экономики. Но инновация не совершается в изоляции. Это часть системы, в которой управление организациями, обработка знания и информации и производство товаров и услуг переплетаются друг с другом. Определенная таким образом, эта категория информациональных производителей включает очень большую группу менеджеров, профессионалов и техников, которые образуют «коллективного работника», т.е. производственную единицу, созданную в результате кооперации между множеством неразделимых индивидуальных работников...
Но кто присваивает долю труда информациональных производителей? С одной стороны, ничто не изменилось vis-a-vis классического капитализма: его присваивают их работодатели, вот почему они нанимают их в первую очередь. Но, с другой стороны, механизм присвоения экономического излишка гораздо более сложен. Во-первых, отношения найма имеют тенденцию к индивидуализации, под этим подразумевается, что каждый производитель будет получать отдельное задание. Во-вторых, возрастающая доля производителей контролирует свой рабочий процесс и входит в специфические горизонтальные рабочие отношения. Таким образом, в большой степени они становятся независимыми производителями, подчиненными силам рынка, но реализующими собственные рыночные стратегии. В-третьих, их доходы часто направляются в вихрь глобальных финансовых рынков, насыщаемых именно богатой частью мирового населения; таким образом, они также являются коллективными собственниками коллективного капитала, становясь зависимыми от деятельности рынков капитала...
Действительно фундаментальными социальными разломами в информационную эпоху являются: во-первых, внутренняя фрагментация рабочей силы на информациональных производителей и заменяемую родовую рабочую силу; во-вторых, социальное исключение значительного сегмента общества, состоящего из сброшенных со счетов индивидов, чья ценность как рабочих/потребителей исчерпана и чья значимость как людей игнорируется; и, в-третьих, разделение рыночной логики глобальных сетей потоков капитала и человеческого опыта жизни рабочих.
Отношения власти также трансформируются под влиянием социальных процессов, что я выявил и проанализировал в этой книге. Основное изменение связано с кризисом национального государства как суверенной единицы и сопровождающего его кризиса той формы политической демократии , что создавалась в течение последних двух веков... Глобализация капитала, процесс увеличения количества сторон, представленных в институтах власти, а также децентрализация властных полномочий и переход их к региональным и локальным правительствам создают новую геометрию власти, возможно, рождая новую форму государства - сетевое государство. Социальные акторы и граждане вообще максимизируют возможности представительства своих интересов и ценностей, разыгрывая различные стратегии в отношениях между различными институтами, на различных уровнях компетенции. Граждане некоего данного европейского региона будут иметь больше возможностей для защиты своих интересов, если они поддержатсвои местные власти в альянсе с Европейским Союзом против своего национального правительства. Или наоборот. Или не будут делать ни то, ни другое, т.е. будут утверждатьлокальную/региональную автономию в противовес как национальным, так и наднациональным институтам...
По мере того как политика становится театром, а политические институты скорее агентствами по заключению сделок, чем местами власти, граждане по всему миру демонстрируют защитную реакцию, голосуя для того, чтобы предотвратить вред от государства, вместо того, чтобы возлагать на него свои требования. В определенном смысле политическая система лишена власти, но не влияния.
Власть, однако, не исчезает. В информациональном обществе она становится вписанной на фундаментальном уровне в культурные коды, посредством которых люди и институты представляют жизнь и принимают решения, включая политические решения. В этом смысле власть, когда она реальна, становится нематериальной. Она реальна потому, что где и когда бы она ни консолидировалась, эта власть наделяет на время индивидов и организации способностью осуществлять свои решения независимо от консенсуса. Но она нематериальна вследствие того, что такая возможность возникает из способности организовывать жизненный опыт посредством категорий, которые соотносятся с определенным поведением и, следовательно, могут быть представлены как одобряющие определенное лидерство...
Культурные сражения суть битвы за власть в информационную эпоху. Они ведутся главным образом в средствах массовой информации и с их помощью, но СМ И не являются держателями власти. Власть - как возможность предписывать поведение - содержится в сетях информационного обмена и манипуляции символами, которые соотносят социальных акторов, институты и культурные движения посредством пиктограмм, представителей, интеллектуальных усилителей. В долгосрочном периоде в действительности не имеет значения, кто находится у власти, так как распределение политических ролей становится широким и подверженным ротации. Более не существует стабильных властных элит. Однако есть элиты от власти, т.е. элиты, сформированные во время своего обычно короткого срока пребывания у власти, за время которого они используют преимущества своей привилегированной политической позиции для достижения более постоянного доступа к материальным ресурсам и социальным связям. Культура как источник власти и власть как источник капитала лежат в основе новой социальной иерархии информационной эпохи.
Трансформация отношений опыта связана главным образом с кризисом патриархальности, глубоким переосмыслением семьи, отношений полов, сексуальности и, как следствие, личности. Структурные изменения (связанные с информациональной экономикой) и социальные движения (феминизм, женские движения, сексуальная революция) бросают вызов патриархальной власти по всему миру, хотя и в разных формах и различной остроты в зависимости от кул ьтурных/институционал ьных контекстов... Наиболее фундаментальная трансформация отношений опыта в информационную эпоху есть их переход к схеме социального взаимодействия, конструируемого главным образом с помощью актуального опыта отношений. Сегодня люди в большей степени производят формы социальности, нежели следуют моделям поведения.
Изменения в отношениях производства, власти и опыта ведут к трансформации материальных основ социальной жизни, пространства и времени. Пространство потоков информационной эпохи доминирует над пространством культурных регионов. Вневременное время как социальная тенденция к аннигиляции времени с помощью технологии заменяет логику часового времени индустриальной эры. Капитал оборачивается, власть правит, а электронные коммуникации соединяют отдаленные местности потоками взаимообмена, в то время как фрагментированный опыт остается привязанным к месту. Технология сжимает время до нескольких случайных мгновений, лишая общество временных последовательностей и деисторизируя историю. Заключая власть в пространство потоков, делая капитал вневременным и растворяя историю в культуре эфемерного, сетевое общество «развоплошает» (disembosies) социальные отношения, вводя культуру реальной виртуальности... Пол реальной виртуальностью я подразумеваю систему, в которой сама реальность (т.е. материал ь- ное/символическое существование людей) полностью погружена в установку виртуальных образов, в мир творимых убеждений, в котором символы суть не просто метафоры, но заключают в себе актуальный опыт... Эта виртуальность есть наша реальность вследствие того, что именно в этом поле вневременных, лишенных места символических систем мы конструируем категории и вызываем образы, формирующие поведение, запускающие политический процесс, вызывающие сны и рождающие кошмары.
Эта структура, которую я называю сетевым обществом, потому что оно создано сетями производства, власти и опыта, которые образуют культуру виртуальности в глобальных потоках, пересекающих время и пространство, есть новая социальная структура информационной эпохи. Не все социальные измерения и институты следуют логике сетевого общества, подобно тому как индустриальные общества в течение долгого времени включали многочисленные предындустриальные формы человеческого существования. Но все общества информационной эпохи действительно пронизаны - с различной интенсивностью - повсеместной логикой сетевого общества, чья динамичная экспансия постепенно абсорбирует и подчиняет предсуществовавшие социальные формы.
Сетевое общество, как и любая другая социальная структура, не лишено противоречий, социальных конфликтов и вызовов со стороны альтернативных форм общественной организации. Но эти вызовы порождены характеристиками сетевого общества и, таким образом, резко отличаются от вызовов индустриальной эры. Соответственно, они воплощаются различными субъектами, даже несмотря на то, что эти субъекты часто работают с историческими материалами, созданными ценностями и организациями, унаследованными от индустриального капитализма и этатизма.
Понимание нашего мира требует одновременного анализа сетевого общества и его конфликтных вызовов. Исторический закон, гласящий, что там, где есть господство, есть и сопротивление, продолжает быть справедливым. Однако для определения того, кто бросает вызов процессу господства, осуществляемого посредством нематериальных (однако могущественных) потоков сетевого общества, необходимо аналитическое усилие.
Считается одним из крупнейших социологов современности, специализирующимся в области теории информационного (постиндустриального) общества . В начале научной карьеры изучал проблемы урбанистики .
В 1958 поступил в Барселонский университет. С 1960 участвовал в антифранкистском движении. В 1962 эмигрировал во Францию, учился в Парижском университете у Алена Турена .
В качестве приглашённого профессора читает лекции в крупнейших университетах мира.
Мануэль Кастельс - испанский социолог с левыми взглядами, который посвятил свою жизнь изучению информационного общества, коммуникации и Индекс цитирования социальных наук в своем обзоре за 2000-2014 годы дает ему пятое место среди наиболее упоминаемых в прессе ученых мира. Он является лауреатом премии Хольберга (2012) за вклад в развитие теории информационного (постиндустриального) общества. А в следующем году получил престижную награду Бальзана в области социологии. Кстати, премия Хольберга является аналогом Нобелевской, только в сфере общественных и гуманитарных наук. В данное время Мануэль Кастельс занимает пост директора исследований социологического отделения Кембриджского университета, а также является профессором высших учебных заведений Лос-Анджелеса и Беркли.
Мануэль Кастельс родился в маленьком городке Эльин в испанской провинции Альбасете (Ла Манча) в 1942 году. Там он вырос и провел детство. Но в юности будущий социолог часто переезжал. Он жил в Альбасете, Мадриде, Картахене, Валенсии и Барселоне. Его родители происходили из очень консервативной семьи. Поскольку юность Мануэля прошла во франкистской Испании, ему с детства пришлось сопротивляться всему своему окружению. Поэтому чтобы остаться самим собой, он заинтересовался политикой с пятнадцати лет. В Барселоне молодой человек поступил в университет и изучал экономику и право. Там он вступил в подпольное анти-франкистское студенческое движение "Рабочий Фронт". Его деятельность обратила на себя внимание спецслужб страны, а потом начались аресты его друзей, в связи с чем Мануэль вынужден был эмигрировать во Францию.
В двадцать лет Мануэль Кастельс получил высшее образование в Сорбонне. Затем написал докторскую по социологии при Одним из его преподавателей был Ален Турен. В двадцать четыре года Кастельс уже был инструктором при нескольких университетах Франции. Тогда он начал заниматься урбанистикой и преподавать методологию общественных исследований и городской социологии. Ему даже довелось учить знаменитого Даниэля Кон-Бендита в Университете Западный Париж - Нантер-Ля-Дефанс. Но его оттуда уволили в связи с поддержкой студенческих протестов 1968 года. Затем он стал преподавателем Высшей школы социальных наук, где работал до 1979 года.
В конце 70-х годов прошлого века Мануэль Кастельс стал профессором социологии Беркли. Он сделался также ответственным за такую дисциплину, как «городское и региональное планирование». На родине его тоже не забыли - разумеется, после смерти Франко. В 80-90-х годах он работал директором Института социологии новых технологий при Автономном университете Мадрида. В 2001 году он занял должность профессора в Барселоне. Этот вуз назывался Открытым университетом. Кроме того, его приглашают читать лекции во многие высшие школы всего мира. С 2003 года Кастельс сделался профессором по коммуникации в Университете Южной Калифорнии. Он также возглавляет Центр общественной дипломатии в этом учебном заведении. С 2008 года является членом правления Европейского института инноваций и технологии. Живет в Испании и США, проводя время то в одном, то в другом месте.
Интересно, что для такого крупного ученого, как Мануэль Кастельс, изучение города и его проблематики стало и толчком к личным отношениям. Социолог с мировым именем приезжал в Советский Союз в 1984 году на конференцию Международной социологической ассоциации, которая проходила в городе Новосибирске. Там он познакомился с русской ученой Эммой Киселевой, которая впоследствии вышла за него замуж. После распада СССР Кастельс приезжал в Россию в составе группы иностранных советников по вопросам реформ и планирования, но его рекомендации были сочтены неприемлемыми. Тем не менее он продолжал писать книги и статьи о современном информационном обществе. Некоторые из них были посвящены месту и роли России. Они написаны в соавторстве с Эммой Киселевой. В русскоязычной литературе принято считать, что Кастельс является постмарксистом, но сам ученый достаточно критически относится к коммунистическим идеям и полагает, что реализация всякой утопии ведет к тоталитаризму.
Является автором двадцати книг и более чем ста статей. Проблемы городской жизни были главной темой его первого произведения. Но не только это интересовало такого ученого, как Мануэль Кастельс. Главные труды его посвящены исследованию организаций и институций, роли интернета в жизни общества, социальных движений, культуры и политической экономии. Кроме того, считается, что Кастельс является одним из крупнейших социологов современности, специализирующихся в области знаний об информационном обществе. Его труды на эту тему оцениваются как классические. Ученого интересует состояние человека и социума в контексте процессов развития глобальной сети Интернет. Он также исследовал проблематику общественных изменений, которые стали следствием технологической революции. Этому он посвятил свою монументальную трилогию «Информационная эпоха: экономика, социум и культура». Первый том ее называется «Возникновение сетевого общества», второй - «Власть идентичности», а третий - «Конец тысячелетия». Эта трилогия вызвала множество дискуссий в ученой среде. Популярным ее резюме явился труд «Галактика Интернет».
Новые технологии семидесятых годов произвели резкие изменения в социальной и экономической структуре общества. Достаточно жесткие институции и вертикали стали сменяться сетями - гибкими, подвижными и горизонтально ориентированными. Именно через них теперь осуществляется и власть, и обмен ресурсами, и многое другое. Для Кастельса очень важно продемонстрировать, что международные связи в области бизнеса и культуры и развитие информационной технологии - явления взаимозависящие и неразрывные. Все сферы жизни, начиная с политической деятельности крупных государств и заканчивая повседневным бытом обычных людей, изменяются, попадая в глобальные сети. Эти технологии поднимают на невиданную высоту в современном обществе значение знания и информационных потоков. Теоретики постиндустриализма тоже это отмечали, но доказал это развернуто только Мануэль Кастельс. Информационная эпоха, которую мы наблюдаем в данное время, сделала знания и их передачу основным источником продуктивности и власти.
Мануэль Кастельс анализирует также признаки этого явления. Одной из характерных черт информационной эпохи является сетевое структурное развитие общества по определенной логической цепочке. К тому же этот социум изменяется на фоне ускорения и противоречий процессов глобализации, задевающих весь земной шар. Ядро этих трансформаций, по мнению Кастельса, связано с технологиями обработки информации и коммуникаций. В частности, огромную роль здесь сыграла с ее компьютерной индустрией. Эффекты и последствия этого стали охватывать все сферы человеческой жизнедеятельности. Одним из них стало, как считает Мануэль Кастельс, Оно инициирует логику изменений социальной системы и приводит к тому, что наиболее успешным явлением стала способность к гибкости, реконфигурации. Глобализация экономики тоже стала таким следствием. Ведь основные виды деятельности, такие как капитал, труд, сырье, технологии, рынки, организуются, как правило, в мировом масштабе с помощью сетей, связывающих рабочих агентов.
Один из последних трудов этого крупнейшего социолога современности, написанный в 2009 году, но только недавно переведенный на русский язык, является учебным пособием о политических процессах наших дней, существующих в мире медиа и интернета. Он показывает, как работают технологии власти, использующие привлечение внимания общества к какому-то событию или явлению. Кроме того, коммуникации влияют на рынок труда, дают новые возможности террористам, а также приводят к тому, что каждый человек на нашей планете становится не только потребителем, но и источником информации. В то же время эти технологии сделали невозможным контроль над сознанием. Они привели не только к созданию «фабрик мысли», которыми пользуются крупные информационные «киты», но и к противоположному процессу «снизу», когда несколько сообщений, подхваченные волной социальных сетей, могут привести к взрыву, способному изменить систему.
